Экологический вызов: выживет ли человечество?
Авторы: Кацура А.В., Отарашвили З.А.
Экология биосферы, азы которой люди начали постигать сравнительно недавно, весьма поучительна. Приведем один из острых примеров. Когда в популяцию американских лопатоногов (крупные лягушки, экологически напоминающие наших жаб) во времена засушливого лета поступает тревожный сигнал "Водоем высыхает! Нас слишком много, а пищи мало! Всем грозит голодная смерть!", происходит удивительное и страшноватое преображение: часть вчера еще вполне мирных растительноядных животных внезапно превращается в нечто иное – вегетарианцы-головастики становятся вдруг хищниками-каннибалами. Они нападают на себе подобных и беззастенчиво поедают их до той поры, пока общее давление на окружающую среду не уменьшается, что в итоге спасает популяцию от неизбежной гибели. Когда опасность отступает, вчерашние каннибалы вновь превращаются в мирных и добродушных лягушек.
Вполне понятно, что подобные наблюдения над миром животных кое-что приоткрывают нам и относительно мира человеческого, в частности, и по проблеме взаимоотношения человека и биосферы. Как тут не вспомнить печально знаменитого Томаса Мальтуса, английского священника и экономиста, который ничего не знал про лопатоногов, но сумел в самом конце XVIII века выдвинуть стратегические идеи для человечества, своей сутью напоминающие только что описанные экологические "разборки". Мы имеем в виду его трактат "Опыт о законе народонаселения и его воздействие на будущее процветание общества", в котором была поставлена проблема перенаселения и нищеты и вскрыт своеобразный механизм их возникновения. Говоря о некоем вечном законе природы, в соответствии с которым население растет в геометрической прогрессии, тогда как средства к существованию лишь в арифметической, Мальтус предложил довольно радикальные методы решения проблемы: "Если нас пугают слишком частые повторения голода в его ужасных формах, то мы должны усердно поощрять другие разрушительные силы природы, которые сами вызываем к жизни. Вместо того чтобы проповедовать среди бедняков необходимость соблюдения чистоты, мы должны поощрять обратные привычки. Надо делать в городах узкие улицы, перенаселять дома и способствовать повторению эпидемий чумы, для чего следует строить деревни близ непроточных водоемов и особенно поощрять заселение болотистых и других вредных для здоровья мест. Но, прежде всего, нам следует осудить применение особых лекарств для лечения смертельных болезней, а также осудить тех добрых, но заблуждающихся людей, которые, изобретая способы искоренения определенных зол, думают, что оказывают услугу человечеству". Образно говоря, это текст "лопатонога", который, будучи напуган неприятной экологической перспективой, начинает толковать о пользе каннибализма.
На протяжении последующих почти двух столетий на бедного Мальтуса обрушили горы критики. Особенно не могли ему простить презрения к нищим. Что ж, кое в чем англичанин оказался не слишком прав. В том числе и по части арифметической прогрессии – благодаря ряду технологических революций люди научились производить продовольствие весьма эффективно и быстрыми темпами, в общем и целом соответствующими росту населения. К тому же они не захотели способствовать чуме, предпочли осушать болотистые места, а главное – разработали и изготовили великое количество эффективных лекарств, во многих странах доступных всем слоям населения.
Постепенно сложилось такое мнение, что и сам Мальтус, и его идеи разгромлены и забыты навсегда. Однако один ироничный ученый в конце 60-х годов прошлого века, как раз накануне экологического бума, сказал, что человека, которого пытались похоронить 150 раз, по-видимому, уже не удастся похоронить никогда. Так и случилось. В последней трети XX века внезапно, почти из небытия, всплыл круг тревожных вопросов, приобретший славу и популярность во всем мире и названный экологическим алармизмом (от английского alarm – тревога). Прямой связи с Мальтусом как будто бы не было, однако подспудно она ощущалась. Особенно это касалось сходства между мальтузианской геометрической прогрессией и тем, что в новой экологии назвали экспоненциальным ростом. Проблема оказалась не в том, что средства существования растут недопустимо медленно, а в том, что решительно всё, включая и эти средства, растет слишком быстро. Так быстро, что биосфера подобных темпов долго выдержать не в состоянии.
Быстро растет народонаселение планеты, хотя демографы и толкуют о некоем наметившемся замедлении. По-прежнему стремительно растет потребление природных ресурсов, особенно не возобновляемых. Неутешительно высоки темпы загрязнения среды обитания человека – на земле, на воде, в воздухе и в космосе. Тревожны темпы разогрева атмосферы. Обобщая, следует заметить, что никуда не исчез популярный в 70-е годы образ Земли – космического корабля. Действительно, планета наша – воистину космический корабль, экипаж которого нам доподлинно знаком и размеры которого давно не кажутся нам неограниченными. Более того, системы жизнеобеспечения "корабля" давно уже испытывают перегрузки.
По старой традиции мы побаиваемся локальных неприятностей – землетрясений, наводнений, цунами, засух, эпидемий, лесных пожаров и необдуманного (порой, даже преступного) загрязнения отдельных участков окружающей среды. Но почему-то уверены в стабильности общего хода природных событий на планете. Нас не снедает тревога, что, например, в каком-то из ближайших годов случится падение ядра кометы или экстремальная вспышка на Солнце, которая опалит все на нашей планете. И уж тем более не ждем какого-то галактического потрясения. А ведь наука еще не настолько знает наше светило или свойства Млечного пути, чтобы утверждать, что подобное не может случиться. Впрочем, наука этого и не утверждает. Она на эту тему просто скромно помалкивает. Срабатывает иное – простой здравый смысл и немалый исторический опыт: мы знаем, что уже многие тысячи лет ближний космос и Солнце ведут себя стабильно. Люди мыслят линейно, по индукции, в то время как природные процессы носят нелинейный характер. Солнышко исправно светит, а звезды каждую ясную ночь послушно держат привычный нам строй. Религиозные люди склонны видеть в этом милость Божью, все прочие, если только задумываются об этом, надеются на привычный ход событий в силу неизменности законов природы. Однако это последнее чувство тоже скорее сродни вере, нежели рациональному расчету и предвидению.
Почему мы уверены, что тысячи других опасностей, многие из которых могут исходить не от природных катаклизмов, а из недр самого общества, не уничтожат нас завтра-послезавтра или, по крайней мере, не обессмыслят нашу жизнь? Впрочем, у жителей начала третьего тысячелетия такой уверенности нет. Даже там, где все зависит только от людей, нет мира и гармонии. Никуда не ушли войны горячие и холодные, войны торговые и финансовые, расползающийся, как проказа, терроризм, неприятности в сфере новейших технологий – компьютерные преступления, возможные ошибки генной инженерии, распространение опасных рукотворных вирусов и тому подобные напасти. Кстати сказать, кое-кто из нынешних террористов, планирующих использовать биологическое оружие (а таковые, несомненно, есть), словно бы следуют, хотя и по своим причинам, старинному завету Мальтуса "способствовать повторению эпидемий чумы". Экстремисты мечтают добраться и до атомного оружия. Все это не может не тревожить.
В мире существует огромная проблемная область на пересечении дел человеческих и событий природного плана. Эту область описывает экология человека (экология социума, социальная экология), которую со все большим правом величают экологией глобальной. Об этом ярко и тревожно говорили в последнюю треть ушедшего столетия. Однако постепенно возникло привыкание к алармистскому запугиванию, острые вопросы глобально-экологического характера ушли с первых страниц газет, став достоянием специальных журналов и академической науки. А в газетах если и пишут, то все больше о вещах локальных – авариях танкеров, загрязнении водопровода или взрыве баллона с газом на Богом забытой фабрике. Разговоры о парниковом эффекте, о разогреве атмосферы и парадоксальном его следствии – новом ледниковом периоде – превратились в рутину, прочих обобщений планетарного характера журналисты и политики стараются избегать. Последние словно бы обрадовались, что обещанный алармистами "экологический конец света" не думает наступать, и смело задвинули экологические вопросы в дальний список своих программ, а то и вообще вычеркнули их.
Термин экология (греч. ойкос – дом, жилище и логос – учение), введенный в науку Эрнстом Геккелем в 1866 голу, имеет по меньшей мере два значения – как биологическая дисциплина, изучающая отношения живого организма или целой популяции со своим "ойкосом" – непосредственной средой обитания (так называемая экология животных и растений), и как междисциплинарное, синтетическое направление в науке, охватывающее огромный комплекс вопросов из области взаимодействия общества и природы, охраны и развития человеческого "ойкоса" – верхних оболочек Земли и всей планетарной системы жизни.
В свое время американский эколог Барри Коммонер в качестве одного из главных законов глобальной экологии предложил философский, по сути, принцип "всё связано со всем". Действительно, тысячи и миллионы нитей связывают поверхностные оболочки планеты в единый живой организм, где физическое, биологическое и социальное глубоко взаимопронизывают друг друга. При этом фактор присутствия человека на планете за последние столетия и особенно десятилетия стал занимать доминирующее место. В 1850 г. на Земле жил один миллиард человек, в 1930 – два миллиарда. За последние семь десятилетий человечество утроило свою численность, увеличив более чем в десять раз свой экономический потенциал, в основе которого лежат новые технологии, прямо на глазах изменяющие нынешний облик жизни (разными темпами в различных регионах мира, и все же в целом – стремительно). Всевозможные прямые и побочные воздействия на планету промышленности, сельского хозяйства и быта (прежде всего урбанистического), создают такой интегральный эффект, значимость которого намного превышает суммарное воздействие отдельных компонентов. За последние годы вновь и вновь встают тревожные вопросы сдвигов в мировом климате, разрушения озонового слоя атмосферы, истощения лесных, почвенных и водных ресурсов, прогрессирующего опустынивания в различных районах планеты.
Значительный комплекс экологических проблем исходит из опасности исчезновения многих видов животных и растений, резкого обеднения генофонда биосферы, обеднения и даже прямого разрушения различных биогеоценозов, этих основных ячеек биосферы, умирания многих малых рек и озер, загрязнения больших рек и мирового океана, кислотных дождей и роста общего закисления окружающей среды.
Ряд проблем связан с нашествием опасных для человеческого здоровья естественных и рукотворных вирусов (ВИЧ-инфекция, атипичная пневмония, сибирская язва, лихорадка Эбола, птичий грипп, туберкулез...), с появлением и быстрым ростом иных неблагоприятных факторов – радиации, химических загрязнителей и мутагенов, электрических полей, назойливого шума...
Все группы перечисленных проблем глубоко взаимосвязаны. Так, например, истощение озонового слоя позволяет ультрафиолетовому излучению Солнца более свободно достигать поверхности Земли, что может вызвать рост раковых заболеваний кожи и уменьшить эффективность нашей иммунной системы. Это же обстоятельство может оказать негативное воздействие на урожай, на зеленую растительность, на жизнедеятельность планктона, который является основой жизнеобеспечения морской и океанской фауны. При этом предполагается, что в случае радикального разрушения озонового слоя у человечества, по всей видимости, не будет никаких шансов и никаких средств для его восстановления.
Для экосистем не существует никаких установленных человеком границ: ни политических, ни административных. Системы жизнеобеспечения Земли являются общими для всех живых существ, и опасность их разрушения чревата негативными последствиями для всех.
Экология биосферы, азы которой люди начали постигать сравнительно недавно, весьма поучительна. Приведем один из острых примеров. Когда в популяцию американских лопатоногов (крупные лягушки, экологически напоминающие наших жаб) во времена засушливого лета поступает тревожный сигнал "Водоем высыхает! Нас слишком много, а пищи мало! Всем грозит голодная смерть!", происходит удивительное и страшноватое преображение: часть вчера еще вполне мирных растительноядных животных внезапно превращается в нечто иное – вегетарианцы-головастики становятся вдруг хищниками-каннибалами. Они нападают на себе подобных и беззастенчиво поедают их до той поры, пока общее давление на окружающую среду не уменьшается, что в итоге спасает популяцию от неизбежной гибели. Когда опасность отступает, вчерашние каннибалы вновь превращаются в мирных и добродушных лягушек.
Вполне понятно, что подобные наблюдения над миром животных кое-что приоткрывают нам и относительно мира человеческого, в частности, и по проблеме взаимоотношения человека и биосферы. Как тут не вспомнить печально знаменитого Томаса Мальтуса, английского священника и экономиста, который ничего не знал про лопатоногов, но сумел в самом конце XVIII века выдвинуть стратегические идеи для человечества, своей сутью напоминающие только что описанные экологические "разборки". Мы имеем в виду его трактат "Опыт о законе народонаселения и его воздействие на будущее процветание общества", в котором была поставлена проблема перенаселения и нищеты и вскрыт своеобразный механизм их возникновения. Говоря о некоем вечном законе природы, в соответствии с которым население растет в геометрической прогрессии, тогда как средства к существованию лишь в арифметической, Мальтус предложил довольно радикальные методы решения проблемы: "Если нас пугают слишком частые повторения голода в его ужасных формах, то мы должны усердно поощрять другие разрушительные силы природы, которые сами вызываем к жизни. Вместо того чтобы проповедовать среди бедняков необходимость соблюдения чистоты, мы должны поощрять обратные привычки. Надо делать в городах узкие улицы, перенаселять дома и способствовать повторению эпидемий чумы, для чего следует строить деревни близ непроточных водоемов и особенно поощрять заселение болотистых и других вредных для здоровья мест. Но, прежде всего, нам следует осудить применение особых лекарств для лечения смертельных болезней, а также осудить тех добрых, но заблуждающихся людей, которые, изобретая способы искоренения определенных зол, думают, что оказывают услугу человечеству". Образно говоря, это текст "лопатонога", который, будучи напуган неприятной экологической перспективой, начинает толковать о пользе каннибализма.
На протяжении последующих почти двух столетий на бедного Мальтуса обрушили горы критики. Особенно не могли ему простить презрения к нищим. Что ж, кое в чем англичанин оказался не слишком прав. В том числе и по части арифметической прогрессии – благодаря ряду технологических революций люди научились производить продовольствие весьма эффективно и быстрыми темпами, в общем и целом соответствующими росту населения. К тому же они не захотели способствовать чуме, предпочли осушать болотистые места, а главное – разработали и изготовили великое количество эффективных лекарств, во многих странах доступных всем слоям населения.
Постепенно сложилось такое мнение, что и сам Мальтус, и его идеи разгромлены и забыты навсегда. Однако один ироничный ученый в конце 60-х годов прошлого века, как раз накануне экологического бума, сказал, что человека, которого пытались похоронить 150 раз, по-видимому, уже не удастся похоронить никогда. Так и случилось. В последней трети XX века внезапно, почти из небытия, всплыл круг тревожных вопросов, приобретший славу и популярность во всем мире и названный экологическим алармизмом (от английского alarm – тревога). Прямой связи с Мальтусом как будто бы не было, однако подспудно она ощущалась. Особенно это касалось сходства между мальтузианской геометрической прогрессией и тем, что в новой экологии назвали экспоненциальным ростом. Проблема оказалась не в том, что средства существования растут недопустимо медленно, а в том, что решительно всё, включая и эти средства, растет слишком быстро. Так быстро, что биосфера подобных темпов долго выдержать не в состоянии.
Быстро растет народонаселение планеты, хотя демографы и толкуют о некоем наметившемся замедлении. По-прежнему стремительно растет потребление природных ресурсов, особенно не возобновляемых. Неутешительно высоки темпы загрязнения среды обитания человека – на земле, на воде, в воздухе и в космосе. Тревожны темпы разогрева атмосферы. Обобщая, следует заметить, что никуда не исчез популярный в 70-е годы образ Земли – космического корабля. Действительно, планета наша – воистину космический корабль, экипаж которого нам доподлинно знаком и размеры которого давно не кажутся нам неограниченными. Более того, системы жизнеобеспечения "корабля" давно уже испытывают перегрузки.
По старой традиции мы побаиваемся локальных неприятностей – землетрясений, наводнений, цунами, засух, эпидемий, лесных пожаров и необдуманного (порой, даже преступного) загрязнения отдельных участков окружающей среды. Но почему-то уверены в стабильности общего хода природных событий на планете. Нас не снедает тревога, что, например, в каком-то из ближайших годов случится падение ядра кометы или экстремальная вспышка на Солнце, которая опалит все на нашей планете. И уж тем более не ждем какого-то галактического потрясения. А ведь наука еще не настолько знает наше светило или свойства Млечного пути, чтобы утверждать, что подобное не может случиться. Впрочем, наука этого и не утверждает. Она на эту тему просто скромно помалкивает. Срабатывает иное – простой здравый смысл и немалый исторический опыт: мы знаем, что уже многие тысячи лет ближний космос и Солнце ведут себя стабильно. Люди мыслят линейно, по индукции, в то время как природные процессы носят нелинейный характер. Солнышко исправно светит, а звезды каждую ясную ночь послушно держат привычный нам строй. Религиозные люди склонны видеть в этом милость Божью, все прочие, если только задумываются об этом, надеются на привычный ход событий в силу неизменности законов природы. Однако это последнее чувство тоже скорее сродни вере, нежели рациональному расчету и предвидению.
Почему мы уверены, что тысячи других опасностей, многие из которых могут исходить не от природных катаклизмов, а из недр самого общества, не уничтожат нас завтра-послезавтра или, по крайней мере, не обессмыслят нашу жизнь? Впрочем, у жителей начала третьего тысячелетия такой уверенности нет. Даже там, где все зависит только от людей, нет мира и гармонии. Никуда не ушли войны горячие и холодные, войны торговые и финансовые, расползающийся, как проказа, терроризм, неприятности в сфере новейших технологий – компьютерные преступления, возможные ошибки генной инженерии, распространение опасных рукотворных вирусов и тому подобные напасти. Кстати сказать, кое-кто из нынешних террористов, планирующих использовать биологическое оружие (а таковые, несомненно, есть), словно бы следуют, хотя и по своим причинам, старинному завету Мальтуса "способствовать повторению эпидемий чумы". Экстремисты мечтают добраться и до атомного оружия. Все это не может не тревожить.
В мире существует огромная проблемная область на пересечении дел человеческих и событий природного плана. Эту область описывает экология человека (экология социума, социальная экология), которую со все большим правом величают экологией глобальной. Об этом ярко и тревожно говорили в последнюю треть ушедшего столетия. Однако постепенно возникло привыкание к алармистскому запугиванию, острые вопросы глобально-экологического характера ушли с первых страниц газет, став достоянием специальных журналов и академической науки. А в газетах если и пишут, то все больше о вещах локальных – авариях танкеров, загрязнении водопровода или взрыве баллона с газом на Богом забытой фабрике. Разговоры о парниковом эффекте, о разогреве атмосферы и парадоксальном его следствии – новом ледниковом периоде – превратились в рутину, прочих обобщений планетарного характера журналисты и политики стараются избегать. Последние словно бы обрадовались, что обещанный алармистами "экологический конец света" не думает наступать, и смело задвинули экологические вопросы в дальний список своих программ, а то и вообще вычеркнули их.
Термин экология (греч. ойкос – дом, жилище и логос – учение), введенный в науку Эрнстом Геккелем в 1866 голу, имеет по меньшей мере два значения – как биологическая дисциплина, изучающая отношения живого организма или целой популяции со своим "ойкосом" – непосредственной средой обитания (так называемая экология животных и растений), и как междисциплинарное, синтетическое направление в науке, охватывающее огромный комплекс вопросов из области взаимодействия общества и природы, охраны и развития человеческого "ойкоса" – верхних оболочек Земли и всей планетарной системы жизни.
В свое время американский эколог Барри Коммонер в качестве одного из главных законов глобальной экологии предложил философский, по сути, принцип "всё связано со всем". Действительно, тысячи и миллионы нитей связывают поверхностные оболочки планеты в единый живой организм, где физическое, биологическое и социальное глубоко взаимопронизывают друг друга. При этом фактор присутствия человека на планете за последние столетия и особенно десятилетия стал занимать доминирующее место. В 1850 г. на Земле жил один миллиард человек, в 1930 – два миллиарда. За последние семь десятилетий человечество утроило свою численность, увеличив более чем в десять раз свой экономический потенциал, в основе которого лежат новые технологии, прямо на глазах изменяющие нынешний облик жизни (разными темпами в различных регионах мира, и все же в целом – стремительно). Всевозможные прямые и побочные воздействия на планету промышленности, сельского хозяйства и быта (прежде всего урбанистического), создают такой интегральный эффект, значимость которого намного превышает суммарное воздействие отдельных компонентов. За последние годы вновь и вновь встают тревожные вопросы сдвигов в мировом климате, разрушения озонового слоя атмосферы, истощения лесных, почвенных и водных ресурсов, прогрессирующего опустынивания в различных районах планеты.
Значительный комплекс экологических проблем исходит из опасности исчезновения многих видов животных и растений, резкого обеднения генофонда биосферы, обеднения и даже прямого разрушения различных биогеоценозов, этих основных ячеек биосферы, умирания многих малых рек и озер, загрязнения больших рек и мирового океана, кислотных дождей и роста общего закисления окружающей среды.
Ряд проблем связан с нашествием опасных для человеческого здоровья естественных и рукотворных вирусов (ВИЧ-инфекция, атипичная пневмония, сибирская язва, лихорадка Эбола, птичий грипп, туберкулез...), с появлением и быстрым ростом иных неблагоприятных факторов – радиации, химических загрязнителей и мутагенов, электрических полей, назойливого шума...
Все группы перечисленных проблем глубоко взаимосвязаны. Так, например, истощение озонового слоя позволяет ультрафиолетовому излучению Солнца более свободно достигать поверхности Земли, что может вызвать рост раковых заболеваний кожи и уменьшить эффективность нашей иммунной системы. Это же обстоятельство может оказать негативное воздействие на урожай, на зеленую растительность, на жизнедеятельность планктона, который является основой жизнеобеспечения морской и океанской фауны. При этом предполагается, что в случае радикального разрушения озонового слоя у человечества, по всей видимости, не будет никаких шансов и никаких средств для его восстановления.
Для экосистем не существует никаких установленных человеком границ: ни политических, ни административных. Системы жизнеобеспечения Земли являются общими для всех живых существ, и опасность их разрушения чревата негативными последствиями для всех.
